Текст Анатолия Зайцева

Вид на Женевское озеро, открывающийся из окна снимаемой нами квартиры, с непрестанно снующими разновеликими парусными яхтами, не мог оставить меня равнодушным, возрождая в памяти картины моих первых прогулок на небольшой лодке под парусом на институтской спортбазе на Пироговском водохранилище. Это зрелище, к тому же подогреваемое рассказами счастливых обладателей парусных и моторных лодок из числа моих коллег - сотрудников постоянных представительств при Отделении ООН и других международных организаций в Женеве, постепенно укрепляло мое желание обзавестись плавсредством.

Хотя я и осознавал иллюзорность подобной затеи, ибо покупка или аренда в Женеве даже самой скромной посудины под парусом была в то время при моей зарплате практически неподъемным делом.

В мой первый отпуск в Москве я не удержался, увидев в спортивном магазине разборную парусную лодку польского производства «Мева-2», умещавшуюся в три большие рюкзака, и не без приключений, с двумя пересадками в Вене и Берне, привез ее поездом в Женеву.

В один из воскресных дней, договорившись заранее с хозяином стоянки в небольшой бухточке близ Женевы, я вместе со знакомым приступил к сборке. За нашей работой c любопытством наблюдали владельцы стоявших рядом солидных яхт и посетители уютного ресторана на берегу, пользующегося большой популярностью за фирменное блюдо filet de Perche (филе из озерных окуньков). Обступив нас плотным кольцом, они разглядывали схему сборки и со знанием дела поясняли происходящее подошедшим зевакам «C'est bricolage», видимо, принимая нас за любителей детской игры «Конструктор». Нам пришлось еще долго повозиться, прежде чем, приладив прорезиненное днище и водрузив парус, мы поволокли лодку к воде. Когда мы наконец отплыли от берега, лица провожавших нас взглядом зевак выражали одновременно тревогу и сомнение, что наше сооружение вообще способно безопасно двигаться. Однако в полиции, контролирующей судоходство на озере (Police de Navigation du lac de Leman), куда я обратился, мне выдали регистрационный номер, пояснив, что, учитывая скромную площадь паруса, никаких других формальностей не требуется, включая сдачу прав на управление.

Однако пользоваться парусной лодкой удавалось редко. Родилась дочь, требующая все большего внимания. А по субботам прямым рейсом из Москвы постоянно прилетали делегации, после встречи которых проводились консультации с другими делегациями для согласования позиций накануне заседаний, которые открывались в понедельник.

Немало забот было связано с лодочной стоянкой, не говоря уж о ее стоимости.

Во время очередного шторма, которые случались довольно часто, мою легкую лодку переворачивало или выбрасывало на берег. Наконец, хозяин причала, наблюдая за моими мытарствами, разрешил оставлять ее на берегу, выгородив для этого небольшой участок земли.

Конец моему увлечению положил следующий случай. Однажды в субботу, уступив настоятельной просьбе жены, которую я, несмотря на многочисленные обещания, так ни разу и не покатал на лодке, я вместе с ней приехал на стоянку. Хозяин был немало удивлен нашим появлением, сообщив, что по переданному утром прогнозу надвигается сильный шторм. «Может, стоит отложить прогулку до следующего раза?», - наблюдая за нашими приготовлениями к отплытию, сказал он.

Мы все же решили не менять планы и, надев спасательные жилеты, отчалили, провожаемые озабоченным взглядом хозяина причала, добродушного толстяка лет под шестьдесят, коллекционера охотничьих ружей, которые он с гордостью мне демонстрировал в своем расположенном неподалеку домике, любителя порассуждать на политические темы и большого почитателя русского национального напитка.

Едва мы, переплыв середину озера, двинулись в сторону раскинувшегося напротив французского Эвиана, как внезапно небо заволокли тучи, стало темно и со стороны устья Роны подул сильный шквалистый ветер, поднявший большую волну. За два года я впервые наблюдал подобную картину. От особенно сильного порыва наша лодка угрожающе накренилась. «Спускай парус!», - велел я испуганной жене, и пока она пыталась развязать неподдающийся намокший узел веревки, взялся за за весла. После первых же гребков раздался треск сломанного весла. Видя бесполезность этой затеи, я оставил весла и стал помогать жене стянуть вниз намокший парус. Пока мы безуспешно с ним возились, неподалеку послышался шум винта.

«Au secour! Спасите!» - закричала, не выдержав, моя супруга.

«Не паникуй!», - напрасно пытался ее успокоить я.

Прямо на нас шел катер Police de Navigation.

(Позже выяснилось, что как только разразился шторм, хозяин причала, понимая, чем может закончиться для нас прогулка в такую погоду на легком хрупком паруснике, тут же вызвал нам на помощь полицейский катер.)

Не тратя времени на расспросы, нашу лодку не стали буксировать, а просто втащили на борт катера. По пути к причалу полицейские подняли на борт еще нескольких, вроде нас, бедолаг, державшихся в спасательных жилетах за днища своих перевернутых яхт.

Назавтра репортажами и фотографиями о шторме на озере были полны все утренние газеты, отмечавшие уникальность подобного разгула стихии. Меня же немного утешала мысль, что от налетевшего шторма не спасли габариты больших и дорогих яхт, не чета нашей скромной сборной парусной лодке.

На берегу нас дожидался хозяин причала, который не говоря ни слова, проводил нас, промокших, в свой домик. От него я узнал, что на катере был сам начальник озерной полиции.

На следующее утро в воскресенье, преисполненный чувством благодарности, я нашел в телефонной книге его домашний адрес и, захватив с собой  наш национальный напиток, отправился к нашему спасителю - шефу озерной полиции. Разыскав дом на окраине города, я позвонил в дверь. Он был немало удивлен моим появлением. Выслушав от меня слова благодарности и приняв протянутый сверток с традиционным русским сувениром, пожелал мне безопасного плавания по озеру.

Так закончилась наша первая и последняя совместная парусная прогулка с женой, которая еще не скоро отошла от пережитого и наотрез отказалась от ее повторения.

Вскоре, отвлеченный разными служебными и домашними заботами, я забросил свои парусные штудии и, уезжая, не без сожаления поручил свое детище заботам коллеги, энтузиаста этого тогда мало доступного для нас увлечения.

Фото Лорис фон Зибенталь