Текст Сергея Борисова

Он родился 11 ноября 1863 года в состоятельной семье. Его отец, Жюль Жан-Батист Синьяк, был изготовителем роскошных седел и сбруи, на первом этаже их дома была мастерская, на втором - жилые комнаты. Братьев и сестер у Поля Синьяка не было, и вся родительская любовь доставалась ему одному, так что детство у него было благополучное и беззаботное. При этом Поль был мальчуганом не столько избалованным, сколько своевольным, что в дальнейшем нашло отражение в его творчестве.

С ранних лет родители поощряли его занятия живописью – отец и сам немного рисовал, а мать была дамой самых передовых взглядов, прекрасно ориентируясь в новых направлениях в искусстве. По окончании колледжа, который он закончил в числе первых учеников, Поль мог бы продолжить образование, поступив в университет, но все изменилось после того, как в 1879 году он побывал на выставке импрессионистов. Тогда же он встретился с одним из художников-новаторов «вживую». Синьяк хотел сделать набросок с картины Эдгара Дега, но тут к нему подошел Поль Гоген и отчитал за «копирование», что было категорически запрещено. Начинающего художника выставили за дверь, но на его впечатлениях от увиденного это не сказалось. Он был потрясен, ошеломлен! Казалось бы, теперь ему была прямая дорога в знаменитую Школу изящных искусств, но Поль – вот когда еще раз сказалось его своеволие, граничащее с самонадеянностью! – заявил, что традиционные правила преподавания живописи его не привлекают, что он будет доходит до всего сам, ориентируясь на пример великих художников, самым значимым из которых он считал Клода Моне. Юный Поль восхищался его картинами с видами Сены и парусных лодок на вечно переменчивой, такой живой, непредсказуемой, многоцветной воде. А потом он узнал, что Моне построил специальную лодку, чтобы рисовать «воду с воды», и иногда даже жил на ней с семьей. Синьяк это взял в расчет…

А потом Поль познакомился с художником-импрессионистом Гюставом Кайботтом, который был весьма примечательной личностью, потому что помимо живописи у него была еще одна страсть – лодки. Кайботт увлекался греблей, а в 1878 году приобрел парусную яхту. В 1881-м и в последующие годы художник, отдыхая на морском курорте Трувиль на побережье Нормандии, регулярно с успехом участвовал в местных регатах. В конце концов он стал сам проектировать яхты, вступил в Cercle de la Voile de Paris (Парусный клуб Парижа) и вскоре стал его вице-президентом, также он спонсировал несколько парусных ассоциаций и изданий, посвященных парусному спорту. Именно Гюстав Кайботт, будучи знакомым с Полем Синьяком, познакомил приятеля с яхтами. А влюбился в них Поль уже сам. И это Кайботт стал поручителем Синьяка, когда тот подал прошение о вступлении в члены Cercle de la Voile. Разумеется, руководство Парусного клуба Парижа единогласно высказалось в поддержку кандидата.

Свою первую парусную лодку Поль Синьяк приобрел в 1883 году. Назвал он ее длинно и для непосвященных странно - «Мане – Золя – Вагнер» (Le Manet-Zola-Wagner). На самом деле тут все было символично: Эдуарда Мане был именитым импрессионистом; Эмиль Золя – известным писателем, выступавшим в защиту новых течений в изобразительном искусстве; Рихард Вагнер – композитором, чья музыка вдохновляла многих поэтов и художников. На этой лодке Синьяк с большой охотой и азартом принимал участие в парусных гонках.

Много-много позже Кит Джилл, ответственный сотрудник салона Christie’s, представляя на торгах картины Поля Синьяка и Гюстава Кайботта, скажет так: «И за штурвалом яхты, и перед мольбертами они чувствовали себя как дома, их работы передают чувство приключения и свободы, воплощенное в парусном спорте».

Однако при всей любви к парусам, главным для Поля Синьяка оставалась живопись. Свои первые картины он написал в 1881 году, получив несколько бесплатных уроков рисования от портретиста Эмиля Бена. Но ему нужен был настоящий наставник, и он обратился к своему кумиру Клоду Моне. Увы, тот вежливо отказался. Зато своим опытом, приемами и видением искусства с юношей поделился другой импрессионист Камиль Писарро. А в 1884 году, участвуя в выставке «Группы независимых» и на учредительном собрании Общества независимых художников, Поль Синьяк познакомился с художником Жоржем Сера, и эта встреча стала судьбоносной.

Сера, несколькими годами старше Синьяка, был к моменту их встречи уже сложившимся художником и отчасти ученым, изучавшим теорию цвета и законы оптического восприятия. Он разработал собственную теорию живописи – дивизионизм или пуантилизм (от французского слова «пуант» – точка). Суть ее в том, что изображение передается на холст отдельными точечными мазками чистых цветов, то есть без предварительного смешивания красок. При рассмотрении картины с определенного расстояния точки сливаются, и человеческий глаз воспринимает целостный объект.

Синьяк увлекся идеями Жоржа Сера и под его влиянием также стал писать мелким пуантилистическим мазком. К новому направлению вскоре примкнули и другие художники – среди них Анри Кросс, Максимилиан Люс, Тео Ван Риссельберг. Все они стали называть себя неоимпрессионистами.

В 1891 году Жорж Сера скончался от дифтерии. Поль Синьяк был буквально раздавлен потерей друга, но сделал все возможное, чтобы творческое наследие художника не пропало, а сохранилось в галереях и частных собраниях. И все же год спустя он понял, что надо бежать, чтобы, как он записал в дневнике, «оставить позади интеллектуальную дрянь парижской художественной сцены».

Куда он отправится, он знал, ему всегда нравилось в море. Там он поднимет парус…

К тому времени у Синьяка уже было несколько лодок. И гребных, и парусных. Особенно ему нравились «Валькирия», стоявшая на Сене, а в 1899 году он владельцем шлюпа «Маг» водоизмещением 7 тонн, который появлялся то в одном, то в другом порту западного побережья Франции. Однако для задуманного «бегства» требовалось судно, на котором можно было бы жить неделями с хотя бы относительным комфортом. И в 1891 году Поль Синьяк заказал на верфи в Роскофе, в Бретани, большую мореходную яхту, которую назвал «Олимпия» в честь картины Эдуарда Мане. На этой яхте он отправился в долгое плавание.

Он исходил все атлантического побережье Европы, побывал в Испании и Голландии, потом каналами перешел в Средиземное море. Путешествие продолжалось и, казалось, ему не будет конца. Вода очаровывала художника. Особенно ночное море, когда, отложив томик стихов любимого Шарля Бодлера или сборник рассказов Мопассана, так искусно воспевавших море, он сам брался за перо. В его дневниках морю посвящены удивительные строки. Так, он свидетельствует, что однажды ночью лежал на палубе яхты, наблюдая за меняющимися цветами моря и неба, блаженно удаленный от шума и сбивающей с толку культуры производства и продаж, и вдруг услышал музыку, плывущую над водой, и почувствовал дивные ароматы лаванды, тимьяна и мяты, и все это было волшебством моря. Возможно, после этого у Поля Синьяка возникла теория о единстве живописной и музыкальной гармонии, и он стал нумеровать свои произведения, как музыкальные опусы, а пейзажам, написанным в 1891 году, дал подзаголовки «аллегро», «адажио».

Он побывал в Венеции, в Константинополе, десятках городов, пока не оказался в гавани провинциального рыбацкого городка Сен-Тропе и был очарован им. «Я поселился здесь со вчерашнего дня и очень рад этому, - писал он матери. - В пяти минутах от города, среди сосен и роз, я обнаружил хорошенький меблированный коттедж и сходу купил его… Здесь все прекрасно: золотой берег, волны, разбивающиеся о небольшой пляж, мой пляж. Есть и хорошая якорная стоянка для «Олимпии». Здесь хватит материала для работы до конца моих дней. Счастье – вот что я только что открыл».

Потом рядом с домом появилась мастерская размером 9 на 15 метров. На открытом воздухе Синьяк делал лишь зарисовки и все чаще писал акварели, над картинами же работал в студии с восхитительным видом на море.

К нему часто приезжали друзья – благодаря Синьяку заштатный Сен-Тропе неуклонно превращался в элитарное место.

Его полотна было по-прежнему востребованы, коллекционеры уже не оглядывались на их цену.

«Было время, - признавался Поль Синьяк, уже патриарх и корифей, - когда я старался доказать научными экспериментами, что чистые синие, желтые, зеленые краски существуют в природе. Теперь я говорю проще: я пишу так, потому что мне нравится писать так».

Его картины становились все ярче, а морские пейзажи все были наполнены движением, они словно дышали ветром. И никогда душевные переживания художника не отражались мрачной тенью на его произведениях. Он создавал мир, наполненный гармонией и светом. Таким было его призвание, которому он не изменял до последних своих дней.

Феликс Фенеон, друг Поля Синьяка, говорил, что у художника была «настоящая флотилия на службе живописи». Всего в разные годы у Синьяка было около тридцати лодок – от речной, совсем крошечной, до солидной морской яхты более десяти метров длиной. И задачи перед ними он стал разные – на одних путешествовал, на других участвовал в гонках… В 1927 году, во время пребывания в Бретани. он купил очередную лодку для коротких прогулок, он назвал ее «Город Гонолулу», и это была его последняя лодка.

Поль Синьяк скончался 15 августа 1935 года в Париже. Его имя осталось в истории изобразительного искусства, но не парусного спорта. Поль Синьяк полагал, что есть вещи, которые лучше держать при себе, есть чувства, которые слишком интимны, а публика пусть смотрит его картины, они – для нее.

Опубликовано в журнале Yacht Russia №7-8 (141), 2022 г.