Беседовали Сергей Борисов и Дмитрий Серпухин

Георгий Карпенко: Наша экспедиция, я ее назвал Трансглобальная, должна была стать первым в мире кругосветным плаванием в меридиональном направлении. План был таков: выходим из Петербурга, по диагонали пересекаем Атлантический океан, доходим до Антарктиды, затем на запад вдоль ее берегов до траверза с Новой Зеландией, потом на Север по Тихому океану, проходим Берингов пролив и Северным морским путем движемся на запад, чтобы обогнуть Скандинавию и финишировать там, откуда пустились в это очень дальнее плавание – в Питере. К сожалению, нам покорился только первый этап. Но до Антарктиды мы все-таки дошли, хотя, казалось, этому препятствовало все, и прежде всего время, ведь это был 1998 год, тогда за обрушением рубля посыпалось все.

Yacht Russia: Две последние главы книги «Под парусом в Антарктиду», в которой вы рассказали об этом плавании, пронизаны горечью и даже отчаянием. Что заставило вас в середине моря Амундсена повернуть обратно к берегам Аргентины?

Г.К.: Обстоятельства навалились просто гурьбой, чуть ли не в один день, словно кто-то запрещал нам идти дальше. Они были той непреодолимой силы, перед которой невозможно устоять. Они полностью оправдывали наше возвращение, но от этого было не легче. День, когда было принято это тяжелое решение, я вообще не помню, меня словно не было в этом мире, я был где-то…

YR: Так что же случилось?

Г.К.: Мы лишились моторного хода – полетел редуктор. И ладно бы, я вообще противник всего этого дребезжания. Вот паруса – это почти святой уровень, это высота и чистота, а мотор, стоит его завести, все уничтожает. Но в данном случае как было обойтись без мотора? Среди льдов, в трех тысяч милях от Новой Зеландии… И пойти сразу на Север мы тоже не могли, потому что впереди были неистовые пятидесятые и ревущие сороковые, а нас трещины в вантпутенсах, латаные-перелатаные паруса, приходилось вместо штормового стакселя трисель ставить. И еще у нас не хватало нужных карт, ведь тогда не было всей нынешней электроники, мы подбирали карты бумажные,  строго по маршруту, а чтобы чуть в сторону – на такие карты не хватило денег, они же дорогие, а мы готовились к экспедиции в режиме строгой экономии. А что такое идти по Тихому без карт, по компасу и секстанту? Там же острова, атоллы которые видятся только тогда, когда ты вплотную к ним подошел. Продолжать двигаться к Новой Зеландии тоже не было возможности, и не только из-за льдов. Нас все убеждали: идите 65-66 градусом южной широты, и получите ветер в корму, потому циклон крутит по часовой стрелке, выше – по часовой стрелке, а здесь наоборот. Все получилось наоборот: ветер был встречный, прямо в лоб, и слабы, даже галсами не вырулишь, у нас для этого лодка слишком тяжелая. Так что путь на запад нам был закрыт, и на север, и на юг – там была Антарктида, выбора нам не оставили… 9 марта 1999 года в точке с координатами 108 градусов 30 минут западной долготы и 66 градусов 44 минуты южной широты мы повернули обратно. Возвращение  в две с половиной тысячи миль до Мар-дель-Плата опять через пролив Дрейка и мыс Горн было очень тяжелым.

Как ни странно, это оказалось даже к лучшему - усталость сгладила нашу горечь. Я верил, что это не конец экспедиции, что она будет иметь продолжение, но в Мар-дель-Плата на яхте нас осталось двое, а перегонять через всю Атлантику и Средиземное море, как планировалось, 22-метровую 70-тонную посудину без мотора было бы безумием. А время и без нас было сумасшедшим…

YR: И удивительным. Для многих 1990-е стали крахом, для кого-то прорывом в будущее. Тогда рождались еще недавно казавшиеся совершенно безумными проекты. Все казалось осуществимым, все – реальным. Та же «Фазиси». И «восьмерка» Николая Литау. А как возникла идея вашей Трансглобальной кругосветки?

Г.К.: Тут не обойтись без предыстории. Я активно занимался туризмом: летом с друзьями сплавлялись по горным рекам, зимой совершали лыжные походы за Полярный круг, пересекали Ямал. Дальше был океан… Именно он подсказал, что есть и другие океаны, которые существуют для того, чтобы люди их пересекали. Как? Конечно, под парусами! Я поделился своими планами с друзьями, и они меня поддержали. Вернувшись, в огороде моего друга Вити Савонина мы начали строить яхту.

YR: Так сразу и яхту?

Г.К.: Нет, сначала все было скромнее. Байдарка с аутригерами, мачта, парус – и вперед по Севморпути. И тут нас, ничего не смыслящих в парусниках и потому обращавшихся за советом к знакомым яхтсменам, начали просвещать, направляя по другому пути: да что там байдарка, вы лодку стройте, дори, для северных морей - самое то. И мы подумали: а что, лодка действительно лучше. Потом кто-то сказал: на Ленинградской экспериментальной верфи есть проект швертбота конструкции знаменитого Виктора Чайкина. И мы подумали: а швертбот еще лучше! Мы взяли на верфи чертежи, и тут нас перехватил Роберт Ряйккенен, создатель пентамаранов, и был так убедителен, что мы даже начали клеить корпуса. Вскоре очередной собеседник вручил нам книжку «Постройка яхт» Рейнке со словами, что пентамаран плохо идет против ветра, вам нужна яхта! Да, верно, подумали мы, и стали рисовать чертежи. В этот момент на нашем горизонте появился Владислав Мурников. Все это ерунда, сказал он, вчерашний день, я вам такую яхту нарисую – на 11 метров, закачаетесь! Мы поехали в Киев, и там я познакомился с Лешей Грищенко. Никакого гонора, чудо, а не человек, своим появлением «Фазиси» во многом обязана именно ему. Мы на его яхте выходили на Днепр, потом Леша мне письма писал, приезжал, рассказывал про реечную обшивку. Строить мы начали в 1986 году.

YR: А где все брали – дерево, фанеру, веревки, мачту, парусину, да все? Время-то какое было…

 Г.К.: Нам повезло. Витя Савонин был начальником радиостанции МПС, она располагалась в лесу и там ставили новые антенны, для чего пришлось вырубить лес. А у них была пилорама… Ну, мы и подсуетились, и давай сушить, пилить... Мачту достали на Ленинградской верфи. Там же добывались дельные вещи, да много чего: две рукавички шурупов – как награда. И мы построили яхту, хотя в это мало кто верил. «Уранию» мы спустили на Пироговке, сходили на Рыбинское водохранилище. На следующий год мы уже были на Балтике, прошли ее по периметру. Это был 1990-й год, можно было получить польскую визу, и с ней идти куда угодно. На следующий год мы из Питера дошли до Мурманска вокруг Скандинавии. Следующий год – Шпицберген, Исландия, Фарерские острова. В этом походе и родилась идея кругосветного плавания по меридианам, с заходом в полярные районы. С этой задачей деревянная «Урания» не справилась бы, надо было строить лодку с металлическим корпусом, потому что льды, и побольше, метров 17 длиной, на экипаж минимум из шести человек.

YR: Извините, а деньги?

Г.К.: Опять же – время. Я работал главным инженером СМУ в Подмосковье. В 1991 году нам разрешили заключать договора напрямую с заказчиком. Например, покрасить фасад… И я никак не мог понять, как за это нам могут платить такие большие деньги. Я был сбит с толку, но в какой-то момент понял, что надо создавать свое предприятие, и мы его создали – я и мой брат Юра. Заказов было очень много. Мы работали день и ночь, потому что все московское строительство лежало. Мы ездили по Москве и видели, что башенные краны стоят в одном положении месяцами и чуть ли не годами. Так появились деньги.

YR: Для такой яхты нужен оригинальный проект…

Г.К.: Я был знаком с Александром Стружилиным, человек в яхтостроении известном. Встретились. Я озувучил идею, попросил сделать проект. Через две недели приехал - уже готово. Потом посмотрел – что-то не то. Длина 22 метра! Я опешил, тут же кажлдый метр длины та еще копеечка. А Стружили начал мне объяснять, что 22 метра – это то, что нужно, меньше – это будет хуже в этом, этом и этом. Я помялся, но согласился. И надо сказать, что для «Северной верфи», где строили яхту, тогда наш заказ был единственным. Мы гордились тем, что кормим сварщиков высочайшего класса, они делали просто игрушечку. К осени 1994 года «Урания-2» была построена. Два года мы испытывали ее, выходя в Балтику и Северное море, устраняли недостатки, в одном из таких выходов даже потеряли мачту. Мы готовились к кругосветке, хотя многим казалось, что это всего лишь блажь – моя и Валеры Тимакова, к тому времени из всех, кто участвовал в постройке «Урании-2», такое желание осталось только у нас.

YR: А могло быть по-другому?

Г.К.: Конечно, такая симпатичная прогулочная яхта… Пришлось формировать экипаж заново. И срочно уходить из Питера. Потому что у яхт-клуба Балтийского пароходства появились новые хозяева своеобразной репутации. Были прозрачные намеки… Дожидаться, когда ситуация разрешится не в нашу пользу, мы начали бешено готовиться. Подготовка экспедиции во многом стоит самой экспедиции, это чистое удовольствие, не омраченное действительностью. В это раз было иначе: мы обнулили все собственные финансы, а спонсоры не спешили, отделываясь обещаниями. Включение яхты и экспедиции в российскую секцию на выставке «Экспо-98» в Лиссабоне было событием приятным, но безденежным. Но была могучая тяга, и у нас была яхта! Это было не то, что деньги достану - тогда пойду. Нет, было так: не достану - все равно пойду. Это я сейчас понимаю, что нас гнало тщеславие, но мотивация и впрямь была сумасшедшая. В ноябре 1997 года мы отдали швартовы.

YR: Вы скорректировали свои планы?

Г.К.: Кое от чего пришлось отказаться. Потому что была и вовсе грандиозная идея – пересечь Антарктиду под парусом! Почему – нет? Дойти на яхте, пересесть на снегокаты , дойти до противоположного берега, снова погрузиться на яхту, которая к этому времени доберется к точке встречи, и отправиться дальше. Мы построили несколько таких снегокатов с различным парусным вооружением и испытали их: пересекли Ямал, от Салехарда дошли до Диксона. Парусам приходилось помогать, мы толкали снегокаты, но когда всерьез поддувало, они и в гору лезли. Но если бы придерживались этого плана, то вышли бы в море не раньше 2005 года. А мы не могли ждать – в ожидании худшего.

YR: Вы дошли до Лиссабона…

Г.К.: И там у Валеры случился инфаркт, обширный. Его душу и тело врачи подхватили буквально на пороге госпиталя. Из Лиссабона мы улетали всей командой. Лодку оставили там. Нам предстоял основной ход вокруг земного шара, надо было серьезно подготовиться, нужны были деньги.

YR: И тут грянул дефолт.

Г.К.: Наше с Юрой предприятие стало рушиться. Те спонсоры, которые что-то обещали, по понятным причинам нас своей помощи лишили. Экипажа тоже не было – я да Иван Иванович. И тогда начал писать во все концы, в журналы: кто? И нашлись люди. Валера Пикулев приехал из Николаевска-на-Амуре. Потом появился Дима Шаромов, парень из Владивостока, ходивший на кочах на Аляску. Но он соглашался идти только с женой Леной и 10-летней дочерью Женькой. Договорились, что пойдем с ними до Бразилии, а дальше чисто мужским коллективом. Из Петрозаводска с рюкзаком и сумкой на тележке приехал приятель Димин по плаванию на кочах - Саша Харитонов, наш Боцман. У фотожурналиста Аркадия Колыбалова не было никакого яхтенного опыта, но он столько лет мечтал о парусной кругосветке, что я не устоял.

YR: Вы вернулись в Лиссабон…

Г.К.: До Канарских островов с нами шли еще Сергей Инсаров и Миша Рыбочкин, два друга-парашютиста. Мы благополучно дошли до Лас-Пальмаса. Я всегда пытался вырваться из портовых стоянок, потому что всегда находилась причина задержаться, ремонтироваться, а надо было идти.

Г.К.: От Островов Зеленого Мыса до Ресифи мы шли 15 суток. Там нам пришлось оставить в больнице Боцмана, обварившегося кипятком, ему предстояло нагнать в следующем порту. в Рио-де-Жанейро к нашей команде присоединился мой друг Артур Чубаркин, по профессии врач, отчего все тут же стали болеть, народ соскучился по участию и вниманию к себе. Вместе с тем меня не оставляло мучительное предчувствие, что вот-вот произойдет что-то плохое, избавить от наваждения могло только море. И мы отправились дальше, навстречу циклонам.

Мы дошли до Пунта-дель-Эсте, где нам пришлось заходить в порт в условиях шторма под парусами, потому что сдыхающие аккумуляторы не смогли запустить двигатель. И каким-то чудом мы сделали это.

Мы, разумеется, не могли миновать Ушуайю. Офицер в префектуре, штампуя наши паспорта, сказал, что российских яхт здесь он не припомнит. А к Антарктиде мы отправились вшестером. Вахты распределили так: мы с Иваном, Боцман с Артуром, Валера с Аркадием. 

Когда из моря приподнялся остров Кинг-Джордж, мы связались со станцией «Беллинсгаузен».  Там нас ждали. И появилась робкая мысль: неужели мы достигли того, к чему так стремились? Увидев берег, я почувствовал такую радость, был такой восторг, что я прыгал, пел, кричал. И не я один, торжествовали все!

На станции мы провели несколько дней, попарились в бане и даже приняли участие в марафоне в числе прибывших в Антарктиду любителей столь необычных соревнований. Марафонщики собрали для «Урании-2» 900 долларов, как же они нам были нужны! Потом мы отправились на украинскую станцию «Вернадский». А вокруг льды, снега, резвятся киты...

В гостях у украинцев мы, разумеется, посетили единственный на всю Антарктиду бар. Собрались с духом и пошли дальше. Ну, а что было дальше, об этом мы уже говорили…

YR: А вам бы хотелось снова оказаться в тех местах на яхте?

Г.К.: Просто так, чтобы полюбоваться на эти виды, нет, пусть это останется в памяти таким, как было тогда. Вот если бы была настоящая большая идея, тогда я забыл бы о возрасте, не обратил бы внимания на ветер, волны…

YR: В феврале 2002 года Николай Литау завершит свою «восьмерку» вокруг света и запишет этот рекорд в актив России. Вы могли это сделать в 1999 году. Очень обидно?

Г.К.: Совсем не обидно. Мне хватило того, что мы первыми пришли в Антарктиду. Может быть, это Господь остановил нас тогда в море Амундсена, уберег от чего-то более страшного, худшего. Я в это верю.

«Урания-2»

Спроектирована в ЗАО «Старлит» Александром Каргополовым и Кириллом Терпигоревым под руководством Александра Стружилина. Строительство осуществлялось в Санкт-Петербурге на заводе «Северная верфь». Корпус получился отличным, а вот «начинка» - советской: больше сотни задвижек и кранов, четыре электросети - 12, 24, 220, 380 вольт, около километра канализационных и прочих труб, которые густой сетью сплошь покрывали машинное отделение и трюм, из-за чего их нельзя было показывать иностранным яхтсменам, они смеялись от души.

Длина корпуса яхты - 22 м. Длина по ватерлинии - 18 м. Ширина в миделе - 5,6 м. Водоизмещение - 70 т. Парусное вооружение – кэч. Площадь парусности — 300 кв. м. Корпус — сталь 5–8 мм. Пять двухместных кают. Четыре гальюна (два впоследствии были переоборудованы для хранения снаряжения). Большая рубка и крохотная, для одного человека, сауна.

Название «Урания» было дано в честь музы астрономии, а еще Уранией западные соседи русов называли восточные земли, за которые, по их мнению, отвечала планета Уран, впоследствии на этих просторах сформировалась Россия.

 Георгий Карпенко и его яхты

Яхтенный капитан. Заслуженный путешественник России. Мастер спорта СССР по туризму. Мастера спорта по стендовой стрельбе. Член русского Географического общества. Член Союза писателей России, автор четырех книг о своих путешествиях.

Родился 16 апреля 1951 года в Омске. Уже в раннем детстве благодаря отцу-охотнику полюбил природу и дальние походы. Учась на строительном факультете МИИТА, начал активно заниматься экстремальным туризмом.

На яхте «Урания» ходил по Балтике и Северному морю. Сейчас деревянная «Урания» стоит на берегу Белого моря, за ней присматривает местный священник, друг Георгия. За  старостью лет яхта требует серьезного ремонта.

Яхта «Урания II», на которой было совершено плавание к берегам Антарктиды, была продана местному бизнесмену, чтобы на вырученные деньги купить билеты для возвращения домой и рассчитаться с долгами. В настоящее время за яхтой, которая уже 20 лет стоит на якоре в Мар-дель-Плата, никто не следит. Она сильно заржавела, и скорее всего, вскоре ее утилизируют.

В марте-апреле 2003 года Георгий Карпенко совершил лыжный поход на Северный полюс вместе с Вячеславом Быстровым. Они не дошли до него всего 60 километров по обстоятельствам, от них не зависящим. Об этой экспедиции - книга «Полюс. Неутоленная жажда».

В 2005 вместе с товарищем по плаванию на «Урании II» Артуром Чубаркиным Георгий Карпенко осуществил автономный поход к северному полюсу на собачьих упряжках. Об этом – книга «Возвращение на полюс».

В 2008 году Георгий по благословлению патриарха Алексия совершил крестный ход вокруг России, часть которого проходила по Северному морскому пути – от Архангельска до Диксона, и была проделана на парусно-весельной лодке «Русь Святая». На борту вместе с Карпенко были Андрей Деев, житель подмосковного Пушкино, и 33-летний священник белгородской епархии отец Дмитрий. Об этом - книга «Крещеная земля – по правому борту».

Опубликовано в Yacht Russia №3-4 (127), 2020 г.